Для:  Irma~
От: luna.

Название: Рождественский козел и йольское полено
Персонажи: Тони, Локи и пара лучших друзей Тора
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Размер: 1936 слов
Предупреждение: местами стеб и глупые шутки про рождественского козла.
Саммари: у Локи есть свои устоявшиеся хаотичные традиции, связанные с зимним солнцестоянием, и однажды он включил в них Тони.
Написано на заявку Irma~, по пожеланиям даю комментарии: герои меняются (хоть и не совсем так, как хотелось бы заказчику), левых пейрингов нет (Локи и козлы не пейринг, а внутреннее соперничество), ну а бабы вместо героев, тут уж ничего не смогла с ними поделать, если все-таки получились бабами, то извините)) Счастливого Рождества!
Дисклеймер: ничего своего, все либо из Марвел, либо из мифов, ну и остальная попса то тут, то там.

Тони Старк замер перед телевизором, на который неосмотрительно бросил взгляд секунду назад. На экране творилось не такое уж редкое для новостного выпуска видео: смотрите, вот в прямом эфире Железный Человек спасает мир, – но только Тони рассеянно свалил в кучу инструменты, которые как раз переносил в свою новую мастерскую, и опустился прямо на ковер перед экраном, впился взглядом в происходящее и пожалел, что у него нет под рукой попкорна. Вопреки возможным сомнениям, обычно Тони редко уделял хоть толику внимания новостным видео со своим участием, но этот случай был совершенно другой. И потом, это ведь нельзя было назвать видео с его участием, верно?

У Тони бывали хорошие дни, когда он просыпался от экономических сводок, которые над его ухом экстатически обсуждали Пеппер и Джарвис. Бывали дни похуже, в основном те, которые начинались в каком-нибудь самолете посреди океана, и половина трансатлантического перелета превращалась в попытку угадать, похитили его или же он сдался в плен бизнес-класса добровольно. Все остальные дни его новой жизни были довольно паршивые, по шкале мерзости от десяти до Афганистана.

Все дело было, конечно, только в том, что Тони было скучно.

Но это было легко говорить – в подушку, в плечо Пеппер, в микрофон журналистов, наклонившись поближе, – потому что по-хорошему причина его апатии должна была отправить его на пару сеансов поисков себя (только не с Брюсом, а с профессиональным психотерапевтом для разнообразия): ему просто не хватало – да чего, собственно? Чувства опасности? Реактора в собственном теле? Сотни любимых костюмов, над дизайном которых провел не один год? (популярный модельер Тони Старк, – подумалось Тони, но смешок пришлось прервать, потому что на экране в этот момент Железный Человек сделал какой-то невероятной эффектности кульбит и спас Нью-Йорк щелчком пальцев) (Тони пожалел, что не умеет так)

Скучать по реактору было по меньшей мере странно, но он скучал. Магнит в груди как будто объяснял раньше всю его неспокойность, это тянущее ощущение-необходимость двигаться вперед и как можно быстрее. Уродливый поначалу, но потом собственными руками доведенный до совершенства: Тони нравилось думать, что его реактор был красивой метафорой к его собственной жизни.

Он машинально почесал уродливый шрам на груди. Возможно, стоило сделать татуировку (но только своими руками. В особенно угрюмые ночи Тони мерещилось, что, дай ему врачи возможность провести операцию самостоятельно, он бы справился гораздо лучше. В конце концов, это только его тело. Только он один имеет право его уродовать) (и еще Инсен, но право того – посмертное)

На экране мэр города вручал Железному Человеку стащенный наспех из какого-то колледжа спортивный кубок и свою безграничную любовь, не гнушаясь при этом позировать у размашистой елки; Тони рассмеялся, настолько нелепо это выглядело.

Возможно, ему не следовало так необдуманно уничтожать все, что было его жизнью эти годы. Или, возможно, он поступил правильно, только лишь позабыв в суматохе о необходимости следующего этапа: немедленно, в ту же секунду начать все заново. Спроектировать новый костюм в тот же вечер. Джарвис, новый файл на моем сервере. Джарвис, давай для разнообразия сделаем что-нибудь слизеринское. Джарвис, убери с макета источник энергии, понятно ведь, что ему больше не нужно находиться у меня в груди.

А где тогда, спрашивается. Может, в глазницы шлема? – и он будет пронзать преступивших закон своими голубыми глазами. Или спроектировать для такого случая нос, тоже совершенно бесполезный девайс. Если нужно, энергия может исходить даже из его нежных пяточек, да что ты привязался к дизайну, Тони, я думала, ты оставил это в прошлом. Ты снова сутками сидишь в мастерской, лучше пойдем, проведешь скучную конференцию или урок физики для детей. Да, Тони, я могу предложить тебе занятие любого уровня скучности, ты ведь поэтому со мной.

Уныние бы накатило с головой, но камера продолжала монотонно транслировать, как Железный Человек, напоследок эффектно подорвав кубок в воздухе, улетел прочь от внимательных операторов. Тони не составило труда догадаться, куда тот направляется – ведь у него самого нет этого костюма в распоряжении уже непозволительную вечность, нет возможности спасать людей в одиночку, потому что ему это запретила Пеппер, и никакого реактора на груди тоже нет, только смещенные органы внутри, да кривой шрам на поверхности, – все, что ему остается, это память о том, что лететь вот так, на северо-запад – это к нему, сюда.

Тони косится на груду инструментов, так и лежащих горой рядом с его правой коленкой. Копается в ней рассеянно и зачем-то вытаскивает молоток, лениво поднимается на ноги, потягивается, наблюдая, как за стеклом на горизонте появляется высокоскоростная красно-золотая точка, неумолимо увеличивающаяся в размерах, это значит, приближающаяся; со смешком смотрит, как разбивается от удара окно, а Железный Человек приземляется и прогуливается по гостиной, красуясь, по воображаемой окружности, идет, чуть сбиваясь с шага, потому что привык ступать чуть шире; прислушивается к тому, как скрипит стекло под железными ступнями, и как мелодично звучит смех, пока Локи превращался в самого себя – с этим золотистым сиянием и вырастающими на ходу рогами.

- Кого ты из себя изображаешь, Тора? – Локи указывает на молоток, и Тони солидно кивает, делая вид, что поправляет длинные волосы цвета «скандинавский блондин».

- Мы же поменялись, – отвечает он, пожимая плечами, но откидывает молоток обратно в кучу, – ты стал мной, я стал Тором, все логично.

Локи хмурится снисходительно-разочарованно, потому что все совсем не логично. Опережая не заданный вопрос, он отвечает:

- Выпью.

- Я не собирался предлагать, – хмыкает Тони, и не может не молчать: – И это не клуб алкоголиков, ты ошибся окном.

У Тони ощущение, что они проигрывали эту сцену у него в гостиной уже несколько сотен раз. Возможно, только у него в голове.

- Нет, – говорит Локи.

Возможно, в его голове тоже.

- Не уверен, что знаю, зачем я здесь, – объясняет зачем-то Локи.

- Соскучился по моей исключительности, – буднично отвечает Тони, отвлекаясь только на минутку, чтобы попросить Джарвиса вызвать рабочих, пусть вставят новые окна; но Локи отрешенно качает головой, глубочайше задумчив:

- Нет, тут что-то другое.

- Тогда можем поиграть в бро-психоаналитиков, – жизнерадостно предлагает Тони, – ты два часа наводящих вопросов спустя признаешься, что всегда видел во мне настоящую семью, в отличие от своей асгардской псевдо-, а меня вынудишь рассказать о моем тщательно скрываемом эдиповом комплексе, так что мы закончим вечер, рыдая друг на друге. Хотя нет, знаешь, это даже звучит отвратительно. А еще я не пью уже три месяца, так что неловкость момента затянется надолго, хочешь кофе? – неожиданно перебивает Тони собственную речь своим же вопросом, чтобы немедленно ответить: – Да нет, не хочешь, не летел же ты ко мне, чтобы пить кофе, я же так и не создал пока кофемашину, которая была бы достаточно интеллигентна и начитана для тебя.

- Из тебя семья еще хуже, чем из Одина, – хмыкает Локи, усаживаясь на диван (и, видно, не собираясь в скором времени уходить), – но ты, как ни странно, скорее прав. Там, – он машет куда-то, наверное, в воображаемую сторону Асгарда, – нестерпимо скучно, зато в Мидгарде в это время года всегда можно найти развлечение по душе. – В его глазах должны, наверное, скользить призраки прошлого – романтичные образы путешествий с Тором по средневековой Норвегии, йольские костры, попытки нарядить елку с помощью волка и гигантской змеи; к счастью, глаза у Локи самые обычные, это Тони ловит себя на том, что разглядывает их с преувеличенным вниманием.

- Рождественский козел, – вдруг скороговоркой выпаливает он и хлопает себя по лбу. Локи смотрит на него холодно, но чуточку любопытно; Тони смотрит на него загнанно: – Я что, до сих пор не пошутил про рождественского козла?

- Про какого из двух? – хмурится Локи, – И что в них смешного? Удивительно скучные животные, особенно Тангриснир. Впрочем, Тор бы со мной не согласился, хотя что взять с Тора, он до сих пор обижен на меня за то, что я подговорил того мальчишку сломать ему кость…

- Кому, Тору? – Тони таращится на него и почти физически ощущает, как все дальше и дальше скатывается в бездну хаоса и непоследовательных мифов, но Локи выглядит слишком погруженным в воспоминания, чтобы заметить.

- Козлу, конечно, – он насмешливо фыркает, видно, припоминая детали, – правда, надо отдать ему должное, ужин из него получался отменный, а вот Тангниостр вечно застревал в зубах.

В этой нелепой козлиной истории Тони чувствует себя настолько лишним, что хочется оставить Локи наедине с его вечером дохристианских воспоминаний и продолжить полузабытый путь в мастерскую. Жаль, что Локи иногда (к счастью, только при норд-норд-весте) может представлять опасность (и в глубине души наверняка ее представляет с момента своего сегодняшнего появления на Земле) и оставлять его одного будет неосмотрительно.

Локи вопросительно смотрит на него снизу вверх и тянется за подушкой. Тони машинально отшатывается в попытке уточнить погодные условия и спотыкается о молоток, производя невероятный шум.

- Так как насчет рождественского ужина? – бог хаоса-и-какие-там-еще-у-него-прозвища смотрит на него с терпеливым ожиданием и легкой надеждой, улыбается насквозь фальшиво. – Только ты и я, на столе красуется запеченный козел, повесим омелу вон там, украсим ель вот здесь, сядем рядом с ней и будем делиться уютными историями своего славного прошлого. А потом наступает пора обмениваться подарками – ты кузнец, ты можешь подарить оружие, а я, например, вытку тебе гобелен с твоими подвигами…

- Я вижу в этом плане огромную брешь, – чешет в затылке Тони, почти смирившись с творящимся на его диване безумием, – нет, даже две. Первая – никакой омелы, омела вечно кишит нарглами. А вторая в том, что я не ем козлов, Пеппер настаивает на вегетарианстве. Но я знаю, кто ест! Тебе Фьюри случайно не показался чуть менее очаровательным, чем я, но умеренно обходительным и интересным? Уверен, он тебе и не такой стол организует, а я лучше… – Что Тони «лучше», остается загадкой, пока он медленно отступает к двери; Локи выдерживает минутную паузу, не сводя с него преувеличенно вдохновенного взгляда, прежде чем рассмеяться и хлопнуть по подушке от восторга.

- Ладно, Старк, расслабься, – миролюбиво говорит он, улыбаясь чуточку слишком широко для злодея космических масштабов. – Пошли, я даже куплю тебе пончики, ты неплохо продержался в этот раз.

- Ты каждый раз умудряешься застать меня врасплох, – поджимает губы Тони, – создаешь впечатление, что в очередной раз приложился головой, ничего не помнишь о нас, а зашел по старой памяти, поубивать друг друга. И начинаешь с покушения на мой драгоценный разум.

- Создаю иллюзию, это называется иллюзия, – мягко поправляет его Локи. – И ты бываешь так забавно растерян, как я могу устоять.

Он откидывает подушку в сторону и поднимается; задумавшись о чем-то, постукивает указательным пальцем по губам, но тут же кивает сам себе и обзаводится золотистым сиянием – чтобы переодеться, ну конечно. Красный уродливый свитер с оленями в качестве рождественского чуда сидит на нем противозаконно хорошо, и Локи удовлетворенно хмыкает, глядя на свое отражение в последнем уцелевшем затемненном от яркого солнца стекле. Ловит в том же отражении взгляд Тони, снова уверенный и спокойный, чуточку жадный, а на собственническую самодовольную усмешку отвечает насмешливой укоризной. Поворачивается, протягивает руку; Тони принимает и тянет его прочь из гостиной.

- Не думай, что я забыл про пончики, – напоминает он Локи.

В лифте они на секунду переплетают пальцы, а потом не выдерживают и смеются – такую сцену и застают все жертвенно облаченные в красные шапочки Санты работники Старк Индастриз, когда двери открываются на первом этаже. От того, как все картинно замирают и демонстрируют свое крайнее удивление, картина не становится менее домашней и будничной, но им и не нужно. Торопливый сдержанно-восторженный шум Нью-Йорка поджидает у выхода, магазины, испытывающие покупателей на прочность, кафе, пропахшие корицей и имбирем, кажется, до весны; Локи нетерпеливо цокает, не желая обращать внимание на скучных офисных работников – ведь он навещает Мидгард на Рождество не для того, чтобы тратить время на них, его куда больше занимает неповторимая атмосфера всеобщего предвкушения, всегда занимала. Просто, позже шепчет он Тони, чуть наклонившись, чтобы никто посторонний ненароком не услышал, в это время года, с его темными ночами и зыбкими границами между девятью мирами, нужно соблюдать традиции, – и какая удача, что он наконец-то нашел подходящего человека для этого ритуала.

Тони шутит в ответ, что в ритуалах не участвует с колледжа, с тех пор, как они случайно вызвали дьявола, и ему пришлось продать тому свою душу за возможность пригласить его на свидание, но Локи не комментирует и только улыбается, и еще оставляет у него на виске жгущий весь оставшийся вечер напоминанием поцелуй. Или, может быть, подписью давно заключенного контракта, кто знает.